Конечно, самая большая новость этой недели, не считая метеорита и напоминания о том, что всех нас, все-таки, может постигнуть судьба динозавров, это история с отречением Папы Бенедикта. Вот, меня тут один из товарищей даже спрашивает: "Вы так восхищались выходкой Пуссек, весь Запад их поддерживал, а почему вы теперь не восхищаетесь выходкой Фемен во Франции?" Ну, я постараюсь ответить на этот вопрос чуть подробнее. Короткий ответ, конечно, заключается в том, что Пусськи-то, как товарищ выражается, выступали против светской власти, вернее, смешения светской власти с духовной. А Фемен, которые протестуют против того, что Папа Римский не признает гомосексуальные браки... Ну а вообще чего они лезут со своим уставом в чужой монастырь, да? Это вот определенная католическая культура. Почему они другой культуре навязывают свои ценности, почему они не предъявляют аналогичных требований к каким-то другим культурам, например, мусульманским?

Да, собственно, дело и не в том, как они себя вели. Вели себя Pussy Riot – мне совершенно не нравится, что эти девицы там отплясывали. Но если бы им дали 15 суток за хулиганство, вот это было бы нормально. А когда их превратили в мучениц, ну и жуйте то, что вы превратили.

Да. Так вот о Бенедикте. Абсолютно удивительная история. Как сказал Лорд Актон, власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Трудно себе представить более абсолютную власть, чем власть Папы Римского. Вот, книга Джона Джулиуса Норвича так и называется "Absolute Monarchs".

Вообще в истории человечества очень мало властителей, которые отрекались. На более или менее постоянной основе это, как ни странно, делали венецианские дожи. Вот, если вы посмотрите список венецианских дожей, вы заметите, что у них была эта привычка: их избирали где-то, когда им было лет 70, и лет в 80, когда они чувствовали нездоровье, они отказывались. Но дожи – это уникальная история, потому что власть дожей в Венеции была очень конституционно ограниченной. В общем-то, он, скорее, был такой, торжественной фигурой для торжественных парадных выносов во многом.

И я решила рассказать историю предыдущего Папы Римского, который пытался отречься от престола. Это очень интересная история, она случилась в 1406 году, когда венецианец (обратите внимание, это важно) Анджело Коррер был избран Папой Григорием XII. А суть заключалась в том, что это происходило в конце Авиньонского пленения Пап. И чтобы покончить с пленением тогда все кардиналы, которые участвовали в избрании, договорились, что кто из них ни изберется, он предложит Авиньонскому Папе отречься и отречется сам. И, соответственно, не случайно, видимо, избрали венецианца – как я уже сказала, в Венеции была эта традиция отречений. К тому же Анджело Корреру было 80. И, действительно, он написал Антипапе Бенедикту XIII, что "вот давай, вместе отречемся". А потом его среда заела. У него было 2 племянника, которые тут же запустили руку в папскую казну. Когда ты обрастаешь племянниками, тебе очень неудобно становится отрекаться.

К тому же он для того, чтобы встретиться со своим противником, должен был выехать из Рима, а там была реальная проблема, которая заключалась в том, что король неаполитанский Владислав – он просто мог в этот момент Рим захватить (кстати, и захватил).

И вот наш Григорий XII, который сначала сказал "Да-да, я такой хороший, я отрекусь"... Человеку 80 лет. Он очень неспешно начинает выдвигаться навстречу своим противникам. К ноябрю он доехал до Локки, к апрелю он доехал до Сиега и там он остановился и сказал, что "Всё, я передумал отрекаться".

Кардиналы, совершенно ошарашенные, собрали Собор в Пизе в 1409 году, который его снес и поставил Папой пастушка с Крита Папу Александра V. После чего Григорий XII, понимая, что ему уже недолго остается проказничать в папской казне, продал папские земли за 25 тысяч флоринов тому самому Владиславу Неаполитанскому, который к этому времени таки захватил Рим. И тут у нашего Папы выходит поблажка, Александра V, третьего Папы. Поскольку оба Папы отказались отрекаться, тем более, что они еще решили "Если мы не отречемся из-за решения собора, то получится, что собор круче нас. Это нельзя". Таким образом, благодаря решению собора вместо двух Пап стало три, но тут третьего Папу отравили, скорее всего, и преемником его стал как раз человек, который его отравил, его звали Бальтазар Косса. А этот Папа устроил буфемен, потому что он ничего не имел против гомосексуализма и активно им занимался.

Кроме содомии и вероятного отравления своего предшественника за Коссой числились инцест, пиратство (он вообще начинал карьеру как пират), совращение бесчисленного количества девиц, дам и просто монахинь, то есть в этом смысле парень был двустволкой. И, вот, Косса – это было чересчур, и в мае 1415 года собрался новый Собор в Констанце, сместил и Коссу. Ну а Григорию XII, все-таки, сказали "Ну, парень, ну, пожалуйста, мы тебя будем очень уважать, ну, тебе уже там..." Сколько ему было? Ему уже было 90 с хвостиком. "Ну, пожалуйста, вот, то-сё, племянники..." И Григорий XII, все-таки, отрекся.

Это я рассказываю эту историю к тому, что нельзя быть мудрее своего века. Вот, тогда папство было таким, из песни слова не вычеркнешь, даже если ты хотел отречься. Сейчас этот социальный институт эволюционировал вот в такую историю.

Да, и вот, собственно, возвращаясь к Фемен, которые плясали в Нотр-Даме и говорили, что "Фемен Франс колоколами Нотр-Дама пробили последний час гомофоба Папы Римского. Фемен поздравляет весь передовой мир с уходом фашиста Бенедикта XVI с поста главаря католической мафии". Ну, помимо того, что это отвратительно и безвкусно, это, наконец, дает мне повод сформулировать те смутные подозрения, которыми я терзалась насчет... Это заставляет задуматься о том, все ли в порядке там с однополыми браками и прочими животрепещущими вопросами, которыми, кстати, Европа занята куда больше, чем экономическим кризисом или исламской экспансией. Потому что понятно, наш закон против пропаганды гомосексуализма не дает поводов задуматься – он дает поводы задуматься только о состоянии умов в нашей стране, которые обсуждают это вместо того, чтобы обсуждать что-то другое.

И вот понимаете, что меня смущает? Вот, я сразу оговорюсь. Я уже это много раз говорила, что человеческая сексуальность явно имеет куда более широкие рамки, чем просто отношения для продолжения рода. То есть, вот, эволюция явно использует одну и ту же вещь по самым разным назначениям. Многозначный секс – это удел не только людей, но всех высших приматов. Я как-то уже говорила об обезьяне бонобо, которая является нашим ближайшим кузеном так же, как и шимпанзе. Эволюционные линии человека и шимпанзе разошлись где-то 7,5 миллионов лет назад, а бонобо и шимпанзе – 2,5 миллиона лет назад. И, вот, если шимпанзе – это агрессивное животное с агрессивным альфа-самцом, то бонобо – это обезьяна, у которой в стае матриархат. Правит самая старая самка, несмотря на то, что самки как и человеческие мельче – их 80% где-то масса тела от самца. Но самое главное – метод разрешения конфликтов, потому что, ну, грубо говоря, если шимпанзе хочет банан, а под бананом стоит другой шимпанзе, то шимпанзе подойдет, набьет морду товарищу и заберет банан. А если это происходит у бонобо, то бонобо подойдет и займется с этим товарищем любовью. То есть вот такое: "Занимайтесь любовью, а не войной", позиция хиппи, вот, поведенческие стереотипы бонобо полностью отражает.

То есть хорошая иллюстрация того, что сексуальность – это эволюционный механизм, который для социальных существ явно служит не только продолжению рода.

Я много раз говорила, что в человеческом обществе, христианская цивилизация и предшествовавшая ей иудейская культура с ее отрицанием гомосексуальности – ну, пожалуй, это скорее исключение. В человеческом обществе довольно много было культур, в которых гомосексуальность признавалась, прежде всего в виде связи между молодыми воинами, что многократно усиливало альтруизм войска. Вот, трудно сказать насчет Ахилла и Патрокла, но Эпаминонд и Пелопид (это предводители Фиванского Священного отряда) точно были любовниками. Собственно, весь Фиванский Священный отряд был устроен по такому же принципу. И гомосексуальные связи между воинами были в обычае у ранних германцев. Есть замечательный рассказ Прокопия Кесарийского о том, как вандалы взяли Рим. Они, якобы, подарили 300 своих молодых воинов римским патрициям, падким до этого дела, а потом вот эти любовники перерезали в назначенный час горло своим жертвам на ложе. Причем, то же самое было у самураев. Причем, гомосексуализм в греческой культуре очень часто представал там как высшая форма любви, отличная от низменных отношений между мужчиной и глупой бабой. Причем, еще более неприятное для нашей современной морали: речь шла не столько об отношении двух юношей у самураев, сколько об отношениях мужчины и обучаемого им мальчика.

Но я, собственно, не об этом. Я о том, что все культуры, которые признавали и даже возвеличивали гомосексуальность, они всегда ее рассматривали как нечто отдельное от союза с женщиной. То есть, грубо говоря, 2 разных возраста и 2 разных состояния человека: вот, ты молодой воин, ну и занимаешься со своими учителями какими-то вещами, а потом ты переходишь в другой возраст, другое состояние, женишься, чтобы размножиться.

И вот меня очень поэтому несколько вещей напрягает. Во-первых, это агрессивное требование равенства со стороны современного ЛГБТ-сообщества, которое фактически требует от государства того, что не может им обеспечить природа. Вот, как-то Эпаминонд и Пелопид не выходили друг за друга замуж. Есть масса культур в истории человечества, которые признают гомосексуальность, но как-то, вот, нету культур, которые бы там уравнивали ее в правах с процедурой заведения семьи и потомства. Это первое, что меня смущает. Второе, что меня смущает, когда мне говорят, что это европейские ценности. Великобритания посадила в тюрьму Оскара Уайльда, она довела во время Второй мировой войны до самоубийства Алана Тьюринга, который, между прочим, раскрыл секрет Энигмы и сделал для победы союзников во Второй мировой войне не только больше, чем любой другой ученый, но и, наверное, больше, чем любой другой генерал.

Или, там, если бы история... Вот, Уайльда и Тьюринга очень жалко. Но как-то, учитывая их судьбу, трудно назвать европейской ценностью терпимость к гомосексуализму, который у нас существует в лучшем случае последние 40 лет. Тем более, что как-то эти годы совпадают с закатом, а не с расцветом Европы. Ну и тем более странно, когда ЛГБТ-сообщество требует не просто терпимости и даже не просто права на гражданский брак, но еще, знаете, чтобы и церковь признавала. Вот это уже с какой стати? Католическая церковь, плоха она, хороша, это социальный институт, которому 2 тысячи лет, со своими законами, правилами. Почему геи, представители одной культуры позволяют себе диктовать католической церкви, другой культуре, как и что ей вести?

Via: obozrevatel.com

Short link: Copy - http://whoel.se/~uKoqX$2HH